Рецессия в Британии и «монетарный суверенитет»
Теперь уже бывший премьер-министр Великобритании Лиз Трасс подала в отставку 20 октября — всего через 45 дней пребывания на своём посту. Рекордно быстрый уход с должности связан со спорной налоговой реформой, которую Трасс предложила на фоне и без того растущей инфляции и энергетического кризиса.
В числе её предложений было резкое снижение налогов, которое, по мнению критиков, вызвало бы дальнейшее сокращение бюджетных доходов.
После того, как правительство Трасс представило программу, финансовые рынки отреагировали мгновенно и крайне болезненно: курс фунта падал до рекордно низкой отметки, почти сравнявшись с долларом. В итоге от программы пришлось полностью отказаться.
Эти события вызвали бурную реакцию общественности, в том числе с новой силой вспомнили о пропагандируемом ММТ «денежном суверенитете» стран, выпускающих долг в собственной валюте. Тут у скептиков появился новый аргумент: вот, смягчение фискальной политики вызвало опасения инвесторов в отношении инфляции, доверие к гособлигациям резко упало, и это вынудило британские власти поменять курс на противоположный.
Что же выходит? Даже страны «мирового центра» послушно следуют за ожиданиями инвесторов, и никакой денежный суверенитет не помог? Ничего не остаётся, кроме как смириться с неизбежной длительной рецессией и ростом безработицы?
В рамках этой дискуссии следует заметить следующее. О «денежном суверенитете» имеет смысл говорить тогда, когда правительство осознаёт, что им реально обладает и строит с учётом этого свою экономическую политику. Как и во многих других случаях, британские власти проводят свою фискальную политику в целом по консервативным лекалам, и потому те проблемы, с которыми они сталкиваются (и то, как на них реагируют), служить для ММТ подтверждением или опровержением не может.
В отдельно взятой ситуации конца октября Банк Англии, в принципе, имел все возможности вернуть ставки на тот уровень, который желает. Но крах правительства Трасс служит символом проблемы не столько с конкретной налоговой реформой, сколько с общим подходом к фискальной и денежно-кредитной политике.
Согласно ММТ, кривую доходности в конечном счёте определяет не столько рынок, сколько эмитент: цены на бумаги определяются не только спросом инвесторов, но и предложением со стороны правительства. Правительство может влиять на ставки, меняя композицию выпускаемых ценных бумаг (облигаций разной срочности), тем самым просто не предлагая рынку те инструменты, на которые отсутствует спрос.
Регулирование средне- и долгосрочных ставок процента эпизодически возникало в разные исторические периоды (из недавнего можно вспомнить «количественные смягчения») , но в целом считается, что управлять «длинным хвостом» кривой доходности существенно сложнее, поэтому центробанки сосредоточились на регулировании краткосрочными ставками.
В числе её предложений было резкое снижение налогов, которое, по мнению критиков, вызвало бы дальнейшее сокращение бюджетных доходов.
После того, как правительство Трасс представило программу, финансовые рынки отреагировали мгновенно и крайне болезненно: курс фунта падал до рекордно низкой отметки, почти сравнявшись с долларом. В итоге от программы пришлось полностью отказаться.
Эти события вызвали бурную реакцию общественности, в том числе с новой силой вспомнили о пропагандируемом ММТ «денежном суверенитете» стран, выпускающих долг в собственной валюте. Тут у скептиков появился новый аргумент: вот, смягчение фискальной политики вызвало опасения инвесторов в отношении инфляции, доверие к гособлигациям резко упало, и это вынудило британские власти поменять курс на противоположный.
Что же выходит? Даже страны «мирового центра» послушно следуют за ожиданиями инвесторов, и никакой денежный суверенитет не помог? Ничего не остаётся, кроме как смириться с неизбежной длительной рецессией и ростом безработицы?
В рамках этой дискуссии следует заметить следующее. О «денежном суверенитете» имеет смысл говорить тогда, когда правительство осознаёт, что им реально обладает и строит с учётом этого свою экономическую политику. Как и во многих других случаях, британские власти проводят свою фискальную политику в целом по консервативным лекалам, и потому те проблемы, с которыми они сталкиваются (и то, как на них реагируют), служить для ММТ подтверждением или опровержением не может.
В отдельно взятой ситуации конца октября Банк Англии, в принципе, имел все возможности вернуть ставки на тот уровень, который желает. Но крах правительства Трасс служит символом проблемы не столько с конкретной налоговой реформой, сколько с общим подходом к фискальной и денежно-кредитной политике.
Согласно ММТ, кривую доходности в конечном счёте определяет не столько рынок, сколько эмитент: цены на бумаги определяются не только спросом инвесторов, но и предложением со стороны правительства. Правительство может влиять на ставки, меняя композицию выпускаемых ценных бумаг (облигаций разной срочности), тем самым просто не предлагая рынку те инструменты, на которые отсутствует спрос.
Регулирование средне- и долгосрочных ставок процента эпизодически возникало в разные исторические периоды (из недавнего можно вспомнить «количественные смягчения») , но в целом считается, что управлять «длинным хвостом» кривой доходности существенно сложнее, поэтому центробанки сосредоточились на регулировании краткосрочными ставками.
Понятие подразумевает, что страна, полностью контролирующая выпуск собственной валюты, технически не может столкнуться с рядом проблем. Например, с невозможностью обслуживать номинированный в собственной валюте госдолг.
Эта кривая показывает зависимость доходности ценных бумаг от их сроков погашения. Считается, что в норме форма кривой должна обладать положительным наклоном, так как долгосрочные вложения должны вознаграждаться больше из-за рисков и неопределённости.
Теперь уже бывший премьер-министр Великобритании Лиз Трасс подала в отставку 20 октября — всего через 45 дней пребывания на своём посту. Рекордно быстрый уход с должности связан со спорной налоговой реформой, которую Трасс предложила на фоне и без того растущей инфляции и энергетического кризиса.
В числе её предложений было резкое снижение налогов, которое, по мнению критиков, вызвало бы дальнейшее сокращение бюджетных доходов.
После того, как правительство Трасс представило программу, финансовые рынки отреагировали мгновенно и крайне болезненно: курс фунта падал до рекордно низкой отметки, почти сравнявшись с долларом. В итоге от программы пришлось полностью отказаться.
Эти события вызвали бурную реакцию общественности, в том числе с новой силой вспомнили о пропагандируемом ММТ «денежном суверенитете» стран, выпускающих долг в собственной валюте. Тут у скептиков появился новый аргумент: вот, смягчение фискальной политики вызвало опасения инвесторов в отношении инфляции, доверие к гособлигациям резко упало, и это вынудило британские власти поменять курс на противоположный.
Что же выходит? Даже страны «мирового центра» послушно следуют за ожиданиями инвесторов, и никакой денежный суверенитет не помог? Ничего не остаётся, кроме как смириться с неизбежной длительной рецессией и ростом безработицы?
В рамках этой дискуссии следует заметить следующее. О «денежном суверенитете» имеет смысл говорить тогда, когда правительство осознаёт, что им реально обладает и строит с учётом этого свою экономическую политику. Как и во многих других случаях, британские власти проводят свою фискальную политику в целом по консервативным лекалам, и потому те проблемы, с которыми они сталкиваются (и то, как на них реагируют), служить для ММТ подтверждением или опровержением не может.
В отдельно взятой ситуации конца октября Банк Англии, в принципе, имел все возможности вернуть ставки на тот уровень, который желает. Но крах правительства Трасс служит символом проблемы не столько с конкретной налоговой реформой, сколько с общим подходом к фискальной и денежно-кредитной политике.
Согласно ММТ, кривую доходности в конечном счёте определяет не столько рынок, сколько эмитент: цены на бумаги определяются не только спросом инвесторов, но и предложением со стороны правительства. Правительство может влиять на ставки, меняя композицию выпускаемых ценных бумаг (облигаций разной срочности), тем самым просто не предлагая рынку те инструменты, на которые отсутствует спрос.
Регулирование средне- и долгосрочных ставок процента эпизодически возникало в разные исторические периоды (из недавнего можно вспомнить «количественные смягчения») , но в целом считается, что управлять «длинным хвостом» кривой доходности существенно сложнее, поэтому центробанки сосредоточились на регулировании краткосрочными ставками.
В числе её предложений было резкое снижение налогов, которое, по мнению критиков, вызвало бы дальнейшее сокращение бюджетных доходов.
После того, как правительство Трасс представило программу, финансовые рынки отреагировали мгновенно и крайне болезненно: курс фунта падал до рекордно низкой отметки, почти сравнявшись с долларом. В итоге от программы пришлось полностью отказаться.
Эти события вызвали бурную реакцию общественности, в том числе с новой силой вспомнили о пропагандируемом ММТ «денежном суверенитете» стран, выпускающих долг в собственной валюте. Тут у скептиков появился новый аргумент: вот, смягчение фискальной политики вызвало опасения инвесторов в отношении инфляции, доверие к гособлигациям резко упало, и это вынудило британские власти поменять курс на противоположный.
Что же выходит? Даже страны «мирового центра» послушно следуют за ожиданиями инвесторов, и никакой денежный суверенитет не помог? Ничего не остаётся, кроме как смириться с неизбежной длительной рецессией и ростом безработицы?
В рамках этой дискуссии следует заметить следующее. О «денежном суверенитете» имеет смысл говорить тогда, когда правительство осознаёт, что им реально обладает и строит с учётом этого свою экономическую политику. Как и во многих других случаях, британские власти проводят свою фискальную политику в целом по консервативным лекалам, и потому те проблемы, с которыми они сталкиваются (и то, как на них реагируют), служить для ММТ подтверждением или опровержением не может.
В отдельно взятой ситуации конца октября Банк Англии, в принципе, имел все возможности вернуть ставки на тот уровень, который желает. Но крах правительства Трасс служит символом проблемы не столько с конкретной налоговой реформой, сколько с общим подходом к фискальной и денежно-кредитной политике.
Согласно ММТ, кривую доходности в конечном счёте определяет не столько рынок, сколько эмитент: цены на бумаги определяются не только спросом инвесторов, но и предложением со стороны правительства. Правительство может влиять на ставки, меняя композицию выпускаемых ценных бумаг (облигаций разной срочности), тем самым просто не предлагая рынку те инструменты, на которые отсутствует спрос.
Регулирование средне- и долгосрочных ставок процента эпизодически возникало в разные исторические периоды (из недавнего можно вспомнить «количественные смягчения») , но в целом считается, что управлять «длинным хвостом» кривой доходности существенно сложнее, поэтому центробанки сосредоточились на регулировании краткосрочными ставками.
Понятие подразумевает, что страна, полностью контролирующая выпуск собственной валюты, технически не может столкнуться с рядом проблем. Например, с невозможностью обслуживать номинированный в собственной валюте госдолг.
Эта кривая показывает зависимость доходности ценных бумаг от их сроков погашения. Считается, что в норме форма кривой должна обладать положительным наклоном, так как долгосрочные вложения должны вознаграждаться больше из-за рисков и неопределённости.
Минус господствующих взглядов, с точки зрения ММТ, состоит в том, что правительства не рассматривают выпуск облигаций в качестве инструмента экономической политики, и руководствуются в первую очередь соображениями о привлечении «длинных денег» в различные проекты — по аналогии с тем, как себя ведут в аналогичной ситуации частный бизнес, инвестиционные фонды и т. д.
Проблем с рефинансированием госдолга в национальной валюте правительство действительно не имеет на любом сроке погашения — и именно поэтому нет смысла занимать надолго, если рынок в этом не нуждается. Центробанк, в принципе, может проводить «количественные смягчения» или «сжатия» для регулирования средне- и долгосрочных ставок в экономике, но гораздо легче держать ситуацию под контролем решениями самого правительства — какие именно ценные бумаги выпускать на рынок при финансировании госдолга для регулирования ставок в экономике (или, точнее, поддержания их на приемлемом уровне).
Именно эту идею не могут принять регуляторы как в Британии, так и в других странах, включая Россию — где по-прежнему выпускают долгосрочные ОФЗ в надежде на то, что рынок сможет их «проглотить», вместо выпуска куда более удобных облигаций с плавающим купоном.
Проблем с рефинансированием госдолга в национальной валюте правительство действительно не имеет на любом сроке погашения — и именно поэтому нет смысла занимать надолго, если рынок в этом не нуждается. Центробанк, в принципе, может проводить «количественные смягчения» или «сжатия» для регулирования средне- и долгосрочных ставок в экономике, но гораздо легче держать ситуацию под контролем решениями самого правительства — какие именно ценные бумаги выпускать на рынок при финансировании госдолга для регулирования ставок в экономике (или, точнее, поддержания их на приемлемом уровне).
Именно эту идею не могут принять регуляторы как в Британии, так и в других странах, включая Россию — где по-прежнему выпускают долгосрочные ОФЗ в надежде на то, что рынок сможет их «проглотить», вместо выпуска куда более удобных облигаций с плавающим купоном.
