Перекрёсток экономической политики РФ
Повышение ставки ЦБ до 15% на минувшем заседании Совета директоров 2-го октября неоднозначно интерпретируется многими экспертами и наблюдателями. С одной стороны, речь безусловно идёт о подтверждении приверженности регулятора политике “классического” таргетирования инфляции. С другой стороны, это расценивается и как признак ужесточения всей российской экономической политики.
И если “антиинфляционный” смысл принятого решения не вызывает нареканий, то второе толкование в свете последних фискальных мер представляется более проблемным. Осветим оба вопроса по порядку.
Инфляционное давление
По итогам октября можно с уверенностью сказать, что в 2023-м году общий показатель инфляции превысит ранее запланированные значения. В последнем среднесрочном прогнозе ЦБ ориентируется на 7-7,5% по итогам декабря, а также допускает незначительное превышение таргета в следующем году.
В опубликованном пресс-релизе были представлены следующие причины ужесточения ДКП:
Устойчивое увеличение внутреннего спроса все больше превышает возможности расширения производства товаров и услуг. Инфляционные ожидания сохраняются на повышенных уровнях. Высокими остаются темпы роста кредитования. Исходя из новых среднесрочных параметров бюджетной политики, снижение бюджетного стимула в ближайшие годы будет происходить медленнее, чем ожидалось ранее. В этих условиях требуется обеспечить дополнительное ужесточение денежно-кредитной политики для ограничения масштаба отклонения инфляции вверх от цели и ее возвращения к 4% в 2024 году. Возвращение инфляции к цели и ее дальнейшая стабилизация вблизи 4% также предполагают продолжительный период поддержания жестких денежно-кредитных условий в экономике.
Действительно, динамика частного кредита отчасти свидетельствует в пользу этого взгляда. Впрочем, нельзя сказать, что Россия столкнулась с чем-то беспрецедентным.
И если “антиинфляционный” смысл принятого решения не вызывает нареканий, то второе толкование в свете последних фискальных мер представляется более проблемным. Осветим оба вопроса по порядку.
Инфляционное давление
По итогам октября можно с уверенностью сказать, что в 2023-м году общий показатель инфляции превысит ранее запланированные значения. В последнем среднесрочном прогнозе ЦБ ориентируется на 7-7,5% по итогам декабря, а также допускает незначительное превышение таргета в следующем году.
В опубликованном пресс-релизе были представлены следующие причины ужесточения ДКП:
Устойчивое увеличение внутреннего спроса все больше превышает возможности расширения производства товаров и услуг. Инфляционные ожидания сохраняются на повышенных уровнях. Высокими остаются темпы роста кредитования. Исходя из новых среднесрочных параметров бюджетной политики, снижение бюджетного стимула в ближайшие годы будет происходить медленнее, чем ожидалось ранее. В этих условиях требуется обеспечить дополнительное ужесточение денежно-кредитной политики для ограничения масштаба отклонения инфляции вверх от цели и ее возвращения к 4% в 2024 году. Возвращение инфляции к цели и ее дальнейшая стабилизация вблизи 4% также предполагают продолжительный период поддержания жестких денежно-кредитных условий в экономике.
Действительно, динамика частного кредита отчасти свидетельствует в пользу этого взгляда. Впрочем, нельзя сказать, что Россия столкнулась с чем-то беспрецедентным.
Главным инструментом тут выступает именно повышение ключевой ставки
ЦБ также повысил свою оценку нейтральной ставки вплоть до 2026-го
Особенно исторических рекордов по ипотеке
Повышение ставки ЦБ до 15% на минувшем заседании Совета директоров 2-го октября неоднозначно интерпретируется многими экспертами и наблюдателями. С одной стороны, речь безусловно идёт о подтверждении приверженности регулятора политике “классического” таргетирования инфляции. С другой стороны, это расценивается и как признак ужесточения всей российской экономической политики.
И если “антиинфляционный” смысл принятого решения не вызывает нареканий, то второе толкование в свете последних фискальных мер представляется более проблемным. Осветим оба вопроса по порядку.
По итогам октября можно с уверенностью сказать, что в 2023-м году общий показатель инфляции превысит ранее запланированные значения. В последнем среднесрочном прогнозе ЦБ ориентируется на 7-7,5% по итогам декабря, а также допускает незначительное превышение таргета в следующем году.
В опубликованном пресс-релизе были представлены следующие причины ужесточения ДКП:
Устойчивое увеличение внутреннего спроса все больше превышает возможности расширения производства товаров и услуг. Инфляционные ожидания сохраняются на повышенных уровнях. Высокими остаются темпы роста кредитования. Исходя из новых среднесрочных параметров бюджетной политики, снижение бюджетного стимула в ближайшие годы будет происходить медленнее, чем ожидалось ранее. В этих условиях требуется обеспечить дополнительное ужесточение денежно-кредитной политики для ограничения масштаба отклонения инфляции вверх от цели и ее возвращения к 4% в 2024 году. Возвращение инфляции к цели и ее дальнейшая стабилизация вблизи 4% также предполагают продолжительный период поддержания жестких денежно-кредитных условий в экономике.
Действительно, динамика частного кредита отчасти свидетельствует в пользу этого взгляда. Впрочем, нельзя сказать, что Россия столкнулась с чем-то беспрецедентным.
И если “антиинфляционный” смысл принятого решения не вызывает нареканий, то второе толкование в свете последних фискальных мер представляется более проблемным. Осветим оба вопроса по порядку.
Инфляционное давление
По итогам октября можно с уверенностью сказать, что в 2023-м году общий показатель инфляции превысит ранее запланированные значения. В последнем среднесрочном прогнозе ЦБ ориентируется на 7-7,5% по итогам декабря, а также допускает незначительное превышение таргета в следующем году.
В опубликованном пресс-релизе были представлены следующие причины ужесточения ДКП:
Устойчивое увеличение внутреннего спроса все больше превышает возможности расширения производства товаров и услуг. Инфляционные ожидания сохраняются на повышенных уровнях. Высокими остаются темпы роста кредитования. Исходя из новых среднесрочных параметров бюджетной политики, снижение бюджетного стимула в ближайшие годы будет происходить медленнее, чем ожидалось ранее. В этих условиях требуется обеспечить дополнительное ужесточение денежно-кредитной политики для ограничения масштаба отклонения инфляции вверх от цели и ее возвращения к 4% в 2024 году. Возвращение инфляции к цели и ее дальнейшая стабилизация вблизи 4% также предполагают продолжительный период поддержания жестких денежно-кредитных условий в экономике.
Действительно, динамика частного кредита отчасти свидетельствует в пользу этого взгляда. Впрочем, нельзя сказать, что Россия столкнулась с чем-то беспрецедентным.
Безусловно обращает на себя внимание именно корпоративный кредит. Но его всплеск объясняется как необходимостью адаптации к производственным/логистическим шокам, так и необходимостью уплаты налогов в рублях.
Несмотря на неуникальность последних данных, можно утверждать, что ранее схожая динамика не накладывались на ограничения, вызванные санкциями, ведением СВО и сложившимся “дефицитом” на рынке труда. Так или иначе, объяснение инфляции невозможностью расширения производства на фоне избыточного спроса не является чем-то новым.
Что действительно является новым, это повышенное внимание чиновников к валютному курсу. Именно его волатильность и периоды ослабления, наблюдаемые с весны 2023-го, теперь всё чаще представляются как важнейшая причина роста инфляции. Следовательно, ужесточение ДКП нужно рассматривать и как способ укрепления курса.
При прочих равных, повышение ставки может оказать стабилизирующее влияние на курс и таким образом замедлить темпы роста инфляции. Это может достигаться через снижение валютизации депозитов и привлечение средств нерезидентов (за счёт повышения привлекательности сбережений в рублёвых активах).
Но для заметного укрепления курса требуется как существенное повышение ставки, так и определённый временной лаг. Текущие условия накладывают дополнительные ограничения — санкционное противостояние само по себе привело к снижению валютизации и затруднению притока иностранных средств (независимо от “национальной премии” к доходности российских бумаг и депозитов).
Несмотря на неуникальность последних данных, можно утверждать, что ранее схожая динамика не накладывались на ограничения, вызванные санкциями, ведением СВО и сложившимся “дефицитом” на рынке труда. Так или иначе, объяснение инфляции невозможностью расширения производства на фоне избыточного спроса не является чем-то новым.
Что действительно является новым, это повышенное внимание чиновников к валютному курсу. Именно его волатильность и периоды ослабления, наблюдаемые с весны 2023-го, теперь всё чаще представляются как важнейшая причина роста инфляции. Следовательно, ужесточение ДКП нужно рассматривать и как способ укрепления курса.
При прочих равных, повышение ставки может оказать стабилизирующее влияние на курс и таким образом замедлить темпы роста инфляции. Это может достигаться через снижение валютизации депозитов и привлечение средств нерезидентов (за счёт повышения привлекательности сбережений в рублёвых активах).
Но для заметного укрепления курса требуется как существенное повышение ставки, так и определённый временной лаг. Текущие условия накладывают дополнительные ограничения — санкционное противостояние само по себе привело к снижению валютизации и затруднению притока иностранных средств (независимо от “национальной премии” к доходности российских бумаг и депозитов).
По ряду причин компании могут предпочесть получить рубли для налоговых выплат через новый кредит, а не путём обмена имеющихся в распоряжении валютных накоплений
Зачастую "дефицит трудовых ресурсов" выступает эвфемизмом нежелания компаний повышать заработную плату для привлечения требуемых работников
Безусловно обращает на себя внимание именно корпоративный кредит. Но его всплеск объясняется как необходимостью адаптации к производственным/логистическим шокам, так и необходимостью уплаты налогов в рублях.
Несмотря на неуникальность последних данных, можно утверждать, что ранее схожая динамика не накладывались на ограничения, вызванные санкциями, ведением СВО и сложившимся “дефицитом” на рынке труда. Так или иначе, объяснение инфляции невозможностью расширения производства на фоне избыточного спроса не является чем-то новым.
Что действительно является новым, это повышенное внимание чиновников к валютному курсу. Именно его волатильность и периоды ослабления, наблюдаемые с весны 2023-го, теперь всё чаще представляются как важнейшая причина роста инфляции. Следовательно, ужесточение ДКП нужно рассматривать и как способ укрепления курса.
При прочих равных, повышение ставки может оказать стабилизирующее влияние на курс и таким образом замедлить темпы роста инфляции. Это может достигаться через снижение валютизации депозитов и привлечение средств нерезидентов (за счёт повышения привлекательности сбережений в рублёвых активах).
Но для заметного укрепления курса требуется как существенное повышение ставки, так и определённый временной лаг. Текущие условия накладывают дополнительные ограничения — санкционное противостояние само по себе привело к снижению валютизации и затруднению притока иностранных средств (независимо от “национальной премии” к доходности российских бумаг и депозитов).
Несмотря на неуникальность последних данных, можно утверждать, что ранее схожая динамика не накладывались на ограничения, вызванные санкциями, ведением СВО и сложившимся “дефицитом” на рынке труда. Так или иначе, объяснение инфляции невозможностью расширения производства на фоне избыточного спроса не является чем-то новым.
Что действительно является новым, это повышенное внимание чиновников к валютному курсу. Именно его волатильность и периоды ослабления, наблюдаемые с весны 2023-го, теперь всё чаще представляются как важнейшая причина роста инфляции. Следовательно, ужесточение ДКП нужно рассматривать и как способ укрепления курса.
При прочих равных, повышение ставки может оказать стабилизирующее влияние на курс и таким образом замедлить темпы роста инфляции. Это может достигаться через снижение валютизации депозитов и привлечение средств нерезидентов (за счёт повышения привлекательности сбережений в рублёвых активах).
Но для заметного укрепления курса требуется как существенное повышение ставки, так и определённый временной лаг. Текущие условия накладывают дополнительные ограничения — санкционное противостояние само по себе привело к снижению валютизации и затруднению притока иностранных средств (независимо от “национальной премии” к доходности российских бумаг и депозитов).
Никуда не деваются и традиционные соображения о побочных эффектах повышения ставки. В частности, оно не только создаёт дисбалансы на финансовом рынке, но дополнительно стимулирует кредитование, а также может негативно сказаться на экономическом росте в будущем.
Но насколько можно говорить про общее ужесточение всей экономической политики?
Вопреки риторике о незыблемости новой макроэкономической архитектуры, российские фискальные власти в очередной раз оказались вынуждены прибегнуть к ряду ситуативных решений.
Среди них можно отметить очередной пересмотр бюджетного правила, повышение нефтегазовых пошлин, введение дополнительных “плавающих пошлин” для новых отраслей, возвращение обязательной продажи валютной выручки, увеличение номинальных расходов в федеральном бюджете 2024-го года более чем на 20%.
Но насколько можно говорить про общее ужесточение всей экономической политики?
Фискальные меры
Вопреки риторике о незыблемости новой макроэкономической архитектуры, российские фискальные власти в очередной раз оказались вынуждены прибегнуть к ряду ситуативных решений.
Среди них можно отметить очередной пересмотр бюджетного правила, повышение нефтегазовых пошлин, введение дополнительных “плавающих пошлин” для новых отраслей, возвращение обязательной продажи валютной выручки, увеличение номинальных расходов в федеральном бюджете 2024-го года более чем на 20%.
Имеется в виду ситуация с ипотечным рынком, когда банки и застройщики мотивируют заёмщиков успеть взять кредит до повышения ставок и отмены льготных программ.
Величина пошлин привязываются к курсу доллара
Следует добавить, что расширение государственных расходов даже при поддержании сбалансированности бюджета означает дополнительное стимулирование экономики (хотя и в меньшей степени, чем в случае дефицитных трат)
Никуда не деваются и традиционные соображения о побочных эффектах повышения ставки. В частности, оно не только создаёт дисбалансы на финансовом рынке, но дополнительно стимулирует кредитование, а также может негативно сказаться на экономическом росте в будущем.
Но насколько можно говорить про общее ужесточение всей экономической политики?
Вопреки риторике о незыблемости новой макроэкономической архитектуры, российские фискальные власти в очередной раз оказались вынуждены прибегнуть к ряду ситуативных решений.
Среди них можно отметить очередной пересмотр бюджетного правила, повышение нефтегазовых пошлин, введение дополнительных “плавающих пошлин” для новых отраслей, возвращение обязательной продажи валютной выручки, увеличение номинальных расходов в федеральном бюджете 2024-го года более чем на 20%.
Но насколько можно говорить про общее ужесточение всей экономической политики?
Фискальные меры
Вопреки риторике о незыблемости новой макроэкономической архитектуры, российские фискальные власти в очередной раз оказались вынуждены прибегнуть к ряду ситуативных решений.
Среди них можно отметить очередной пересмотр бюджетного правила, повышение нефтегазовых пошлин, введение дополнительных “плавающих пошлин” для новых отраслей, возвращение обязательной продажи валютной выручки, увеличение номинальных расходов в федеральном бюджете 2024-го года более чем на 20%.
Всё это не позволяет говорить о каком-либо фронтальном, сплошном ужесточении политики. Скорее, наблюдается определённое противостояние — Правительство (в частности, Минфин) под влиянием обстоятельств вынуждено обращаться к дополнительным мерам и регуляциям. В свою очередь, часть этих мер (дополнительные расходы), как и любое повышение совокупного спроса, носит проинфляционный характер. Любые ограничения на стороне производства делают его лишь более выраженным.
Таким образом предыдущая цель “координации фискальной и денежно-кредитной политики” оказывается недостижимой. Ответственность за инфляцию в разной степени возлагается на денежные власти, чья обязанность “поддержания стабильности рубля” выражается именно в необходимости обеспечения цели по инфляции, так и экспортёров и прочих “финансовых спекулянтов”.
В официальных документах и заявлениях задача снижения инфляции продолжает соседствовать с “преодолением санкционных последствий” и “трансформацией российской экономики”. При этом обе задачи входят в известное противоречие друг с другом, отягчаемое и политическими соображениями.
Едва ли возможно предсказать, смогут экстренные меры последних лет заменить собой парадигму “макроэкономической стабильности” на постоянной основе. Для этого в первую очередь необходимо было бы перейти к таргетированию динамики реальных госрасходов и регулярному контролю капитала.
Но довольно вероятен и другой сценарий, когда успех антиинфляционных фискальных мер, проводимых параллельно с ортодоксальной экономической политикой, становится аргументом в пользу традиционных подходов к управлению.
Ясно лишь то, что своеобразная “фрагментация” российской экономической политики даст достаточно материала для исследования. От успешности его осмысления будет зависеть будущее российской экономики в ближайшие годы нормализации общественно-политических отношений и управленческих практик.
Таким образом предыдущая цель “координации фискальной и денежно-кредитной политики” оказывается недостижимой. Ответственность за инфляцию в разной степени возлагается на денежные власти, чья обязанность “поддержания стабильности рубля” выражается именно в необходимости обеспечения цели по инфляции, так и экспортёров и прочих “финансовых спекулянтов”.
Выводы?
В официальных документах и заявлениях задача снижения инфляции продолжает соседствовать с “преодолением санкционных последствий” и “трансформацией российской экономики”. При этом обе задачи входят в известное противоречие друг с другом, отягчаемое и политическими соображениями.
Едва ли возможно предсказать, смогут экстренные меры последних лет заменить собой парадигму “макроэкономической стабильности” на постоянной основе. Для этого в первую очередь необходимо было бы перейти к таргетированию динамики реальных госрасходов и регулярному контролю капитала.
Но довольно вероятен и другой сценарий, когда успех антиинфляционных фискальных мер, проводимых параллельно с ортодоксальной экономической политикой, становится аргументом в пользу традиционных подходов к управлению.
Ясно лишь то, что своеобразная “фрагментация” российской экономической политики даст достаточно материала для исследования. От успешности его осмысления будет зависеть будущее российской экономики в ближайшие годы нормализации общественно-политических отношений и управленческих практик.
Необходимость роста военных расходов, затруднения с отменой льготных ипотечных программ, опасность сокращения расходов в предвыборный период
Без фиксации исключительно на размере итогового дефицита
Всё это не позволяет говорить о каком-либо фронтальном, сплошном ужесточении политики. Скорее, наблюдается определённое противостояние — Правительство (в частности, Минфин) под влиянием обстоятельств вынуждено обращаться к дополнительным мерам и регуляциям. В свою очередь, часть этих мер (дополнительные расходы), как и любое повышение совокупного спроса, носит проинфляционный характер. Любые ограничения на стороне производства делают его лишь более выраженным.
Таким образом предыдущая цель “координации фискальной и денежно-кредитной политики” оказывается недостижимой. Ответственность за инфляцию в разной степени возлагается на денежные власти, чья обязанность “поддержания стабильности рубля” выражается именно в необходимости обеспечения цели по инфляции, так и экспортёров и прочих “финансовых спекулянтов”.
В официальных документах и заявлениях задача снижения инфляции продолжает соседствовать с “преодолением санкционных последствий” и “трансформацией российской экономики”. При этом обе задачи входят в известное противоречие друг с другом, отягчаемое и политическими соображениями.
Едва ли возможно предсказать, смогут экстренные меры последних лет заменить собой парадигму “макроэкономической стабильности” на постоянной основе. Для этого в первую очередь необходимо было бы перейти к таргетированию динамики реальных госрасходов и регулярному контролю капитала.
Но довольно вероятен и другой сценарий, когда успех антиинфляционных фискальных мер, проводимых параллельно с ортодоксальной экономической политикой, становится аргументом в пользу традиционных подходов к управлению.
Ясно лишь то, что своеобразная “фрагментация” российской экономической политики даст достаточно материала для исследования. От успешности его осмысления будет зависеть будущее российской экономики в ближайшие годы нормализации общественно-политических отношений и управленческих практик.
Таким образом предыдущая цель “координации фискальной и денежно-кредитной политики” оказывается недостижимой. Ответственность за инфляцию в разной степени возлагается на денежные власти, чья обязанность “поддержания стабильности рубля” выражается именно в необходимости обеспечения цели по инфляции, так и экспортёров и прочих “финансовых спекулянтов”.
Выводы?
В официальных документах и заявлениях задача снижения инфляции продолжает соседствовать с “преодолением санкционных последствий” и “трансформацией российской экономики”. При этом обе задачи входят в известное противоречие друг с другом, отягчаемое и политическими соображениями.
Едва ли возможно предсказать, смогут экстренные меры последних лет заменить собой парадигму “макроэкономической стабильности” на постоянной основе. Для этого в первую очередь необходимо было бы перейти к таргетированию динамики реальных госрасходов и регулярному контролю капитала.
Но довольно вероятен и другой сценарий, когда успех антиинфляционных фискальных мер, проводимых параллельно с ортодоксальной экономической политикой, становится аргументом в пользу традиционных подходов к управлению.
Ясно лишь то, что своеобразная “фрагментация” российской экономической политики даст достаточно материала для исследования. От успешности его осмысления будет зависеть будущее российской экономики в ближайшие годы нормализации общественно-политических отношений и управленческих практик.
Главным инструментом тут выступает именно повышение ключевой ставки
ЦБ также повысил свою оценку нейтральной ставки вплоть до 2026-го
Особенно исторических рекордов по ипотеке
По ряду причин компании могут предпочесть получить рубли для налоговых выплат через новый кредит, а не путём обмена имеющихся в распоряжении валютных накоплений
Зачастую "дефицит трудовых ресурсов" выступает эвфемизмом нежелания компаний повышать заработную плату для привлечения требуемых работников
Имеется в виду ситуация с ипотечным рынком, когда банки и застройщики мотивируют заёмщиков успеть взять кредит до повышения ставок и отмены льготных программ.
Величина пошлин привязываются к курсу доллара
Следует добавить, что расширение государственных расходов даже при поддержании сбалансированности бюджета означает дополнительное стимулирование экономики (хотя и в меньшей степени, чем в случае дефицитных трат)
Необходимость роста военных расходов, затруднения с отменой льготных ипотечных программ, опасность сокращения расходов в предвыборный период
Без фиксации исключительно на размере итогового дефицита
